Нейробиология. Психология. Мозг и память. Развитие памяти.

Орфокомментарий:
Интереснейшее видео:)

Два открытия:
1. Андрей Максимов, знатный кретиноцинист креационист и религиозный дуалист, оказывается, иногда может слушать компетентных нейронщиков, не перебивая, не оскорбляясь в Духовности и не неся мракобесную чушь.
Разбор его "перлов" тут:
http://antropogenez.ru/review/808/


2. Систему традиционного школьного образования все трое присутствующих в передаче специалистов "по мозгам" единодушно считают, мягко говоря, неэффективной, хотя расходятся в оценке относительной полезности навыка зубрёжки.

Притом названные цифры шокируют.

Если они не преувеличивают и если эффективность традиционного школьного образования - всего 10%-20% и если эти 10%-20% детей преуспевают не благодаря школе, а вопреки ей, то тогда школа - гораздо хуже,чем о ней решаются говорить даже самые упоротые "альтернативные педагоги".

Для сравнения: позитивная эффективность псевдопсихологических "дегразвивающих" тренингов типа "Лайфспринг", пикап-курсов, системы IDEAL Тойча или "Дианетики"- тоже 10% .
Они хуже школы только тем, что они ещё и платные.

Для меня это очень весомый аргумент,перевешивающий мои поисковые сомнения в "альтернативно-образовательных" фэндомах в сторону положительного одобрения - если он идёт от людей уровня Анохина.

Мне учиться было легко и интересно(боюсь, я в эти 10%-20% попала...), поэтому мне сложно понять тех,кто жалуется на традиционное обучение. У нас в классе было 8 таких "ботаников"(хм...точно...из 28 человек...) и была мощная мотивация к росту.

Политика. Юмор.

Источник: "Новая газета"

Шаблон любой новостной заметки 2015—2016 гг.


«На территории РФ должно быть запрещено на хрен всё», — заявил депутат Андрей Мудовой.

«Традиционные ценности россиян — это действительно запрет на хрен всего, кроме того, что разрешено», — подтвердили в пресс-службе Министерства культуры.

«Запретить всё на хрен», — поддержало 83% россиян, отметили во ВЦИОМе.

«Запрет всего на хрен окажет отрицательный эффект и воздействие на инвестиционный климат и повредит росту ВВП к концу 2015 года», — говорится в заявлении Минфина.

«Запрет всего на хрен откроет новые возможности для российского бизнеса»,— возражает Минпромторг.

«На хрен всё запретить все равно не получится», — заявил «Эху Москвы» бывший советник президента по экономике по телефону с Мальдивских островов.

«Мы будем действовать в рамках законодательства. Если на хрен — то всё на хрен», — уверены в Роскомнадзоре.

«Запрет всего на хрен никак не связан с боевыми действиями на Украине и Донбассе», — подытожил Дмитрий Песков.

Хайек и Ясперс об отборе элит в тоталитарных обществах

"Было бы в высшей степени несправедливо считать, что в тоталитарных государствах народные массы, оказывающие поддержку системе, которая нам представляется аморальной, начисто лишены всяких нравственных побуждений.

Для большинства людей дело обстоит как раз противоположным образом: моральные переживания, сопровождающие такие движения, как национал-социализм или коммунизм, сопоставимы по своему накалу, вероятно, лишь с переживаниями участников великих исторических религиозных движений.

Но если мы допускаем, что индивид -- это только средство достижения целей некоторой высшей общности, будь то "общество" или "нация", все ужасы тоталитарного строя становятся неизбежными.

Нетерпимость и грубое подавление всякого инакомыслия, полное пренебрежение к жизни и счастью отдельного человека -- прямые следствия фундаментальных предпосылок коллективизма.

Соглашаясь с этим, сторонники коллективизма в то же время утверждают, что строй этот является более прогрессивным, чем строй, где "эгоистические" интересы индивида препятствуют осуществлению целей общества.

Человеку, воспитанному в либеральной традиции, оказывается очень трудно понять, что немецкие философы совершенно искренни, когда они вновь и вновь пытаются доказать, что стремление человека к личному счастью и благополучию является порочным и аморальным и только исполнение долга перед обществом заслуживает уважения.

Там, где существует одна общая высшая цель, не остается места ни для каких этических норм или правил. В известных пределах мы сами испытываем нечто подобное теперь -- во время войны. Однако даже война и связанная с ней чрезвычайная опасность рождают в демократических странах лишь очень умеренную версию тоталитаризма: либеральные ценности не забыты, они только отошли на второй план под действием главной заботы.

Но когда все общество поставлено на службу нескольким общим целям, тогда неизбежно жестокость становится исполнением долга и такие действия, как расстрел заложников или убийство слабых и больных, начинают рассматриваться лишь с точки зрения их целесообразности.

И насильственная высылка десятков тысяч людей превращается в мудрую политическую акцию, одобряемую всеми, кроме тех, кто стал ее жертвой. Или всерьез изучаются предложения о "призыве в армию женщин с целью размножения".

Коллективисты всегда видят перед собой великую цель, оправдывающую действия такого рода, ибо никакие права и ценности личности не должны, по их убеждению, служить препятствием в деле служения обществу.

Граждане тоталитарного государства совершают аморальные действия из преданности идеалу. И хотя идеал этот представляется нам отвратительным, тем не менее их действия являются вполне бескорыстными.

Этого, однако, нельзя сказать о руководителях такого государства. Чтобы участвовать в управлении тоталитарной системой, недостаточно просто принимать на веру благовидные объяснения неблаговидных действий. Надо самому быть готовым преступать любые нравственные законы, если этого требуют высшие цели. И поскольку цели устанавливает лишь верховный вождь, то всякий функционер, будучи инструментом в его руках, не может иметь нравственных убеждений.

Главное, что от него требуется, -- это безоговорочная личная преданность вождю, а вслед за этим -- полная беспринципность и готовность буквально на все.

Функционер не должен иметь собственных сокровенных идеалов или представлений о добре и зле, которые могли бы исказить намерения вождя.


Но из этого следует, что высокие должности вряд ли привлекут людей, имеющих моральные убеждения, направлявшие в прошлом поступки европейцев.

Ибо что будет наградой за все безнравственные действия, которые придется совершать, за неизбежный риск, за отказ от личной независимости и от многих радостей частной жизни, сопряженные с руководящим постом?

Единственная жажда, которую можно таким образом утолить, - это жажда власти как таковой. Можно упиваться тем, что тебе повинуются и что ты - часть огромной и мощной машины, перед которой ничто не устоит.

И если людей, по нашим меркам достойных, не привлекут высокие посты в аппарате тоталитарной власти, это откроет широкие возможности перед людьми жестокими и неразборчивыми в средствах. Будет много работы, про которую станет известно, что она "грязная", но что она необходима для достижения высших целей и ее надо выполнять четко и профессионально, как любую другую.

И поскольку такой работы будет много, а люди, еще имеющие какие-то моральные убеждения, откажутся ее выполнять, готовность взяться за такую работу станет пропуском к карьере и власти.


В тоталитарном обществе найдется много дел, требующих жестокости, запугивания, обмана, слежки. Ведь ни гестапо, ни администрация концлагеря, ни Министерство пропаганды, ни СД, ни СС (как и аналогичные службы в Италии или в Советском Союзе) не являются подходящим местом для упражнения в гуманизме.


Но в тоталитарном государстве путь к высокому положению ведет именно через эти организации. Трудно не согласиться с известным американским экономистом, когда после краткого обзора обязанностей властей в коллективистском обществе он приходит к заключению, что "им придется все это делать, хотят они этого или не хотят."

А вероятность, что у власти при этом окажутся люди, которым противна сама эта власть, приблизительно равна вероятности того, что человек, известный своей добротой, получит место надсмотрщика на плантации"



(фон Хайек, "Дорога к рабству")

Карл Ясперс суммирует сказанное Хайеком так:


“Тотальное планирование так влияет на отбор правящей элиты, что у власти оказываются люди, лишенные каких-либо выдающихся дарований.

Тоталитарная дисциплина требует однообразия. Его легче всего найти на низких уровнях нравственности и духовной жизни. Самый низкий общий знаменатель охватывает наибольшее число людей.

Преимущество отдается послушным и легковерным, чьи смутные представления легко могут быть изменены в должном направлении, чьи страсти легко могут быть возбуждены.
Легче всего сойтись в ненависти и зависти...

Непригодны в этих условиях люди терпимые, относящиеся с уважением к другим и к их мнениям, духовно независимые: несгибаемые, способные отстаивать свои убеждения и перед начальством, те, кто обладает гражданским мужеством...”. Но, как свидетельствует история, именно такие “непригодные” высокообразованные личности становились реформаторами.

Письмо ученых России в поддержку Зимина и фонда "Династия"

...Многим из них как раз из-за того,что у нас в Росссии нет условий для научной работы, уехать за рубеж.

Сергей Попов, астрофизик, известный как замечательный лектор и популяризатор науки, умеющий понятно и интересно рассказать о природе нейтронных звёзд, пишет:

Для меня «Династия» — особый фонд не только потому, что я сейчас лауреат конкурса молодых докторов наук, не только из-за того, что едва ли не все конференции и научные школы в России, в которых я участвую, поддержаны «Династией». В первую очередь, только благодаря «Династии» я вообще остался в России.

Был дефолт 2003 года. Я спокойно работал на постдокторской позиции в Италии, в любимой Падуе. И тут началось: арест Ходорковского, поражение минимально вменяемых партий на парламентских выборах, ну и все по списку (сами знаете).

Как-то вдруг резко не захотелось возвращаться (постдок заканчивался осенью 2004 года). Поэтому я подал несколько новых заявок. Среди прочего, мне предложили пятилетний постдок с потенциальным превращением в постоянную позицию в хорошем астрофизическом центре.

Но одновременно я подался и на грант «Династии» для молодых кандидатов, благо бюрократии там всегда было и есть мало, и все формальности очень легко выполняются.

Собственно, если бы я его не получил, то совершенно точно был бы сейчас на постоянке в другой стране.

Культура. История. Фильмы. "Гулящие люди"

До Петра Великого и его реформ, у всякого крепостного крестьянина была одна редкая отдушина личной свободы: когда умирал его барин, то крестьянин получал свободу автоматически и мог либо продаться снова кому-нибудь подобрее и пощедрее - либо жить независимо и "внеклассово", своими собственными талантами и заработками в области ремесла.
Таких ребят называли "гулящими людьми".

Вики рассказывает о них так:
Гуля́щие лю́ди, в России XVI — начала XVIII веков, - разряд населения, состоявший из вольных, не приписанных ни к служилым, ни к посадским, людей; это были отпущенные на волю господами слуги, выходцы из плена и вообще не записанные в писцовые и переписные книги.

Подобно холопам, гулящие люди не несли никаких государственных повинностей и не платили податей; пользуясь свободой передвижения, они занимались ремёслами, жили работой по найму (за чужим «хребтом», как говорили тогда; отсюда их название «захребетники» или «подсуседники»).

Гулящие люди часто сами отдавались в кабалу, нанимаясь в прислуги, они через 6 месяцев закабалялись за господином; впоследствии этот срок был сокращён до трёх месяцев.

Указами Петра I о ревизии предписывалось забирать годных гулящих людей в солдаты, а негодные к военной службе были обязаны записываться в подушный оклад за теми помещиками, на землях которых их застала перепись, или за теми, которые соглашались их записать за собою.


Так что раскрепощения тогда ещё не случилось:( Но это было очень интересное время.

Есть, оказывается, старенький, ещё советских времен, мини-сериал 80-ых годов, который как раз рассказывает про "гулящих людей" и "бунташный век".
Очень атмосферный.


" По одноименному историческому роману Алексея Чапыгина. Об эпохе царствования Алексея Михайловича. XVII век вошел в историю России как «бунташный».
Церковь переживала раскол.
Староверы отвергали реформы патриарха Никона.

По дорогам страны бродило множество беглых крестьян, прозванных «гулящими людьми».
В связи с началом чеканки медных денег в Москве вспыхивает "Медный бунт".
Один из зачинщиков бунта - сын московского стрельца Семен Лазарев вынужден бежать, в результате чего он оказывается в войске предводителя крестьянского восстания Степана Разина."


По стилистике Германа очень напоминает почему-то, но мягче и в цвете:))))
"Трудно быть богом" - лайт:))))
Язык очень приятно стилизован "под архаику"

Интересно,что Алексеем Чапыгиным в книге используется поморский говор - а поморский говор распространен в архенгельской области, а также в Олонецкой и в Вологодской губернии.

А на поморский говор,в свою очередь оказал влияние новгородский диалект.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Поморский_говор
*Меар Он*
А мне по непонятным иррационально-упоротым причинам, очень нравятся Архангельск,Выборг, Санкт-Петербург, Новгород, Вологда, Омск...
И ещё Пермь и Владивосток.

Сложно объяснить, почему. Это такой "пунктирно-диффузный" шизоидный патриотизм.

Я реагирую на атмосферу и на её заряд.
В этих городах он для моего тела субъективно "положительный".
Оно получает "одобрение" от среды на "жизнь": "Тут можно жить, здравия тебе, Орфис! Ты няшка! Тебе тут рады!"
Притом неважно, по видео ли я вижу город или ИРЛ по нему иду.

А вот в Москве - нет.
Там каждая улица "говорит" - "Сдохни, ты тут не нужна, уебись об стенку". Сигнал недвусмысленно враждебный, несмотря на то,что там тоже много хороших и интересных людей и мероприятий. Но общий фон дискомфортен.

В этом есть что-то "максфрайское" - Светлана Мартынчик тоже воспринимает город "правополушарно",приобщаясь к целостному, трудновербализуемому метаконтекстуальному городскому единству:))))
*Меар Офф*

Совпадений многовато, но хорошо, что я не юнгианец,а суровый рациональный экзистенциалист-нейрогностик и на это дело апофенировать решительно отказываюсь.

Но и отрицать до-сознательно сложившиеся свойства своей экзистенции тоже не буду.