![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Кусок с "Эха".
Е. Альбац
― Скажите, пожалуйста, пока РФ использует только ВВС. Насколько реально достичь каких-то целей только, используя ВВС и не прибегая к наземной операции.
А. Ермолин
― Это смотря, какие цели ставятся.
Если цели политического присутствия или воодушевления союзников или выполнения каких-то политических обязательств, о которых мы предполагали в сегодняшнем эфире, то это будет вполне достаточно.
Если ставится задача контроля территории, то ни в одной войне без начала сухопутной операции никому еще не удавалось контролировать те или иные города или районы, регионы без использования сухопутных войск.
Е. Альбац
― Министр иностранных дел Лавров говорил, что РФ будет оказывать военную помощь на то время, что будет идти наступательная операция сирийских войск. То есть сейчас должна сирийская армия Асада разворачивать наступление и РФ с воздуха будет поддерживать. При этом одновременно заявлялась задача уничтожения ИГИЛа, основные места расположения которого находятся в районе…
А. Ермолин
― Не там, где бомбят.
Г. Джемаль
― ИГИЛ не соприкасается с Асадом.
Е. Альбац
― И не очень понятно, задача уничтожения исламского халифата или варварского халифата, как говорится на государственном телевидении, как это сочетается с объектами бомбежек, которые мы наблюдаем сейчас. Вы понимаете, какую игру Россия там ведет.
А. Ермолин
― Коллеги пытались дипломатическим языком объяснить, что там происходит. Я попробую своим языком. Дело в том, что и Россия, и обязательно США ведут свою оперативную игру. У них есть специально обученные люди, которые договариваются с теми или иными группировками и вполне возможно, что есть какие-то относительно успешные разговоры с теми группами, которые имеют принадлежность к «Аль-Каиде», но в какой-то конкретной игре они могут, по крайней мере, не очень мешать борьбе с ИГИЛ. Мы не участвуем в этих оперативных играх. Мы о них можем даже не знать. И поэтому действительно был правильный аргумент, у нас есть все возможности и руки развязаны наносить удар по тем группам, которые может быть американцы и не хотели, чтобы мы наносили. А может быть наоборот хотели. Но вот мы не знаем, какая там ведется оперативная игра. Тем более территория, которая на карте закрашена зеленым, она условно контролируется кем-то, на самом деле это территория, где присутствуют разные группы, разные столкновения и оперативная обстановка каждый день может быть разной.
Е. Альбац
― Вы думаете, России придется проводить там сухопутную операцию?
А. Ермолин
― Конечно нет.
Е. Альбац
― В этом убеждены. Второго Афганистана не будет.
А. Ермолин
― Конечно. Во-первых, это дальше, у нас нет сухопутной границы. И нужны огромные мобилизационные ресурсы, чтобы перекидывать не сухопутным способом огромные воинские контингенты и собственно хотят власти или нет, но мы начинаем все-таки жить, в том числе по западным правилам. Потому что количество убитых солдат сильно влияет на стабильность политического режима в стране.
А. Баунов
― Тем более что социология показывает, что идея не очень популярна. Это не помочь своим на Украине. Там совершенно другие цифры поддержки.
Г. Джемаль
― Как говорил Козьма Прутков, если ты видишь, что на клетке с ежом написано «слон», верь глазам своим. Если ты слышишь, что бомбят ИГИЛ и видишь, что ИГИЛ не бомбят, здесь бомбят кого-то другого и цели при этом другие. То есть бомбить «Исламское государство» это такая политкорректная отмазка, против нее нельзя возразить. А когда тебе предъявляют, что ты не бомбишь «Исламское государство», то надо просто уходить тупо в несознанку и говорить, нет, мы там разбили 5 объектов, 9 и так далее. На что Кэмерон жаловался сейчас, что говорить с Россией невозможно, потому что она повторяет, что мы бомбим «Исламское государство». Мы доказываем, что нет, она говорит, нет «Исламское государство». И на этом все заходит в тупик. Но бомбят действительно реальные силы прозападные, которые реально занимаются Асадом. А «Исламское государство» особо им не занимается. Это означает, что оказывается поддержка непосредственно Асаду, второе – что поддержка была согласована с США и одобрена США.
Но они не могут сами заявить, они должны говорить, что Асад должен уйти, потому что они не могут просто противопоставить себя в лоб полутора миллиардам мусульман. Сказать, что мы за Асада. Потому что это значит, что мы против всех, против мусульман. Нет, они должны говорить, что Асад должен уйти. Он диктатор. А вот Россия тоже говорит, мы бомбим «Исламское государство», но бомбят-то они не «Исламское государство», поэтому совершенно понятно, что этот процесс обговорен. Предопределен.
Насчет наземной операции не знаю. Но иранских и ресурсов «Хезболла» там точно не хватит. Я думаю, что в наземном плане ничего не получится. Но при этом будет такая ситуация, которая сегодня статус-кво, он будет продолжаться при ухудшении общей политической атмосферы в мире. Надо еще вот что иметь в виду. «Исламское государство» конкретно это единственная сила, которая борется с курдами, а курды это абсолютно экзистенциальная угроза Турции. То есть для Турции курды это абсолютное зло. Потому что это территориальный распад, сепаратизм, это враги режима, ныне действующего. С курдами кроме турецкой армии естественно. Но турецкая армия делает заходы на иракскую территорию, а вот с сирийскими курдами, которые тоже в том же антитурецком фронте, с ними борется только «Исламское государство». Поэтому сколько бы Эрдоган ни говорил о том, что он осуждает, поддерживает коалицию через губу, но про себя он прекрасно понимает, что это его стратегический партнер.
Е. Альбац
― «Исламское государство»?
Г. Джемаль
― Да.
А. Баунов
― Известны случаи торговли нефтью между ИГИЛ и Турцией.
Г. Джемаль
― Это идет постоянно. Дело в том, что они и Асаду продают. И Багдад покупал.
А. Баунов
― Тем не менее, по поводу «Исламское государство», не «Исламское государство», ИГИЛ из Ирака пришел в Сирию в 2014 году. Он не такое старое образование. В тот и день, когда был второй российский авиаудар и все написали, что это не «Исламское государство», некоторые уточнили, кто это был. И те, кто уточнил, «Нью-Йорк таймс», например, написали, что это «Ан-Нусра».
Но «Ан-Нусра» реально, вот я могу привести пример, который я очень люблю как филолог-античник.
Есть город Маалула в 65 километрах от Дамаска. Это смешанный христианско-мусульманский город, особенность которого в том, что это единственное место на земле, где говорят на прямом потомке арамейского языка.
На котором написана часть Ветхого завета. Говорили.
Там три деревни, две чисто мусульманские, одна смешанная с христианским большинством.
Этот «Ан-Нусра» в 2013 году город этот уничтожил. И это не «Исламское государство» никакое.
Но они сожгли дома христиан, там 50 жителей осталось вместо 3 тысяч. На момент когда были битвы за Маалулу, ее отбили назад асадовские войска в декабре, два раза ее штурмовали. В сентябре и в декабре. Но вот этого уникального города, филологи всего мира рыдали, потому что умер уникальный язык. Я уж не говорю о том, что люди, памятники. Было место, где были живые носители, и это никакое не «Исламское государство». Это «Ан-Нусра», по которой мы бомбили на следующий день после встречи Путина и Обамы. Я никак не сочувствую этой «Ан-Нусре». Почему бы по ней не ударить. Чем она лучше.
Е. Альбац
― Правильно я понимаю, что там христиан практически не осталось в Сирии.
А. Баунов
― Нет, полно.
Е. Альбац
― А как…
А. Баунов
― В Дамаске.
Г. Джемаль
― Есть достаточное количество христиан, которые не входят в конфликт с ИГИЛ. И которые пользуются их покровительством. В том числе и спецы, которые работают на территории «Исламского государства», инженеры, нефтяники и так далее.
Е. Альбац
― А можете нам объяснить, откуда такая невероятная жестокость этого исламского халифата. Зачем? Устраивать страшные отрезания голов, показывать в Интернете.
Г. Джемаль
― Очень просто. В частности такфиризм, Аль-Багдади выступил и сказал, что категорически будет давить и преследовать проявления такфиризма… Тех, кто кажется нехорошим, он идет от представителей СНГ. То есть в основном разными эксцессами отличаются казахи и азербайджанцы.
А. Баунов
― Были казни, которые людьми из Лондона совершались. С чистым британским говором.
Е. Альбац
― Зачем разрушать Пальмиру?
Г. Джемаль
― Это по-моему чистый вброс такой…
А. Баунов
― Да ничего не вброс.
Е. Альбац
― Там же разрушены просто…
Г. Джемаль
― Во-первых, неизвестно кем. Вот я напомню, что при Асаде жителям Сирии Пальмиру было запрещено посещать.
А. Баунов
― Да бросьте, я там в 2011 году был, там было полно граждан Сирии и в автомобиле за рулем у меня был гражданин Сирии.
Г. Джемаль
― 2011 год уже начало других событий.
А. Баунов
― Каких других событий. Это была совершенно мирная спокойная страна. Мы объездили всю страну на автомобиле. Ни одного блокпоста не было.
Г. Джемаль
― В Пальмиру, конечно, заехали как турист. А вот гражданам Сирии еще до начала гражданской войны туда было не попасть. Или, по крайней мере, попасть на каких-то особых условиях.
А. Баунов
― Там были ограничения в передвижении действительно. Но не тотальные.
Г. Джемаль
― А сейчас там нет таких ограничений. И стоит там все. Многое, что было уничтожено, уничтожено асадовской армией.
А. Баунов
― Да нет.
Г. Джемаль
― Да. Бомбежками и боями, которые шли за Пальмиру.
А. Баунов
― Там все было совершенно очевидно.
Е. Альбац
― Саша, а ваш объяснение. Зачем такая жестокость со стороны «Исламского государства».
А. Баунов
― Я думаю, что технология привлечения самых радикальных сторонников. Идет конкуренция в мире радикального исламизма такого воинственного. Вот почему сражается не только «Исламское государство» с Асадом или с курдами, но и с группами, связанными с «Аль-Каидой». Им нужно, в том числе переманить сторонников. Показать, кто круче. Кто на все готов ради идеи.
Кроме того, мы должны понимать, что все проекты ультратрадиционалистские это же никакая не традиция. Это как Энтео, это выдумка, это из головы.
Это приходит некоторая интеллигенция, часто вообще в Лондоне воспитанная или в Париже и говорит: ислам разложился под западным влиянием, культуры слишком много, многовековые традиции, давайте мы сейчас вернем чистоту. И начинают выдумывать.
Что у Энтео христианские работы Сидура вдруг оказываются богохульными, и у этих ребят оказываются собственные мусульманские традиции вдруг богохульством. А как продемонстрировать, что ты более крутой мусульманин, чем все мусульмане вокруг.
Г. Джемаль
― Александр, то, что вы говорите, извините, это реконструкция. Реконструкция ваша того, как должны по вашей идее мыслить представители «Исламского государства». Уверяю вас, что это не совсем так.
Проблема в том, что там просто нет жесткой вертикали власти. В достаточной степени определенные группировки на территориях они действуют более-менее независимо и как я уже сказал, особые эксцессы совершаются выходцами из СНГ. Причем наименее исламизированными республиками. Казахстаном и Азербайджаном.
А. Баунов
― Вот именно потому, что это не традиция…
Г. Джемаль
― Сейчас с ними ведется борьба. В частности очень многие азербайджанцы просто были казнены за то, что проявили такие эксцессы и повели себя как ультраэкстремисты.
А. Баунов
― То, что с ИГ доносится до меня по всяким экспертным каналам, в том числе кроме элементов мести, мы мстим на наших родственников, погибших во время гражданской войны, кроме антизападничества, которое такая же вдохновляющая сила на Ближнем Востоке, как и например, в России, не меньше, есть еще довольно…
У «Исламского государства» ведь большевистский подход. Они довольно успешно демонстрируют борьбу с коррупцией и перераспределение от богатых к бедным. Про Ракку мне рассказывали, там частные поставщики электричества всегда были. Это генераторы, которыми владеют частные лица. Вот пришел ИГ и обязал всех подавать электричество круглосуточно по фиксированной цене. А иначе сами знаете, что бывает. Кроме того, и коррумпированный чиновник – казнь. То есть все-таки у не очень грамотного населения такие большевистские подходы встречают одобрение.
Г. Джемаль
― Даже у грамотного.
Е. Альбац
― Я хочу все-таки спросить про то, вот если эта ситуация затянется и участие России в конфликте, какие все-таки это может риски создать у нас дома. Представьте себе, что бы ни делали, но все равно в Интернете будут идти сообщения. ВВС России разбомбили суннитов или братьев суннитов и так далее. Как это может отразиться…
Г. Джемаль
― Главный риск идет от внутренних силовых структур, которые могут, оценив, что массовая поддержка участия в Сирии недостаточно высока и нужно дать стимул гражданскому населению в лице непосредственно угрозы, которая касается его шкуры. По образцу 1999 года.
Е. Альбац
― То есть третья чеченская.
Г. Джемаль
― Имеется в виду дома в Москве и так далее. Чтобы люди сразу поняли, что воевать в Сирии надо.
Е. Альбац
― Толь, вы были и в Ингушетии, и в Чечне. Вот можно ожидать, что на бомбежки в Сирии поднимутся российские мусульмане.
А. Ермолин
― Я не думаю. Я думаю, нам скорее надо думать о том, как перекрывать границу с Таджикистаном и внимательно следить за тем, что будет происходить в северных провинциях Афганистана, то есть если «Исламское государство» начнет каким-то образом отвечать, то мне кажется, «правильнее» будет ждать ответа оттуда.
Е. Альбац
― Саша.
А. Баунов
― Мне кажется, вообще с радикалами этого разбора договориться очень трудно. То есть с ними невозможно договориться.
Мы не трогаем вас, а вы не трогаете нас. Пожалуйста, косовский албанец, который расстрелял американских военнослужащих. После того как американцы фактически обеспечили выход Сербии из Косово и независимость. И так далее. И сколько раз такое было. В конце концов, Саудовская Аравия традиционный союзник и посмотрите на ущерб, который наносится американцам. В первую очередь за ним те же саудовские фронды стоят. И кто вообще сидел в самолетах 11 сентября. Саудиты. Поэтому такие договорные отношения неофициальные, не прямые контакты, мы вас не трогаем, а вы к нам не приходите, это вряд ли сработает. Риск, конечно терактов есть. Но мы уже враги для них. Они уже до того, как мы туда пришли, этот псевдохалифат уже заявил, что Россия враг. Просто потому что она Асаду помогает. Да и вообще.
Е. Альбац
― Скажите, пожалуйста, пока РФ использует только ВВС. Насколько реально достичь каких-то целей только, используя ВВС и не прибегая к наземной операции.
А. Ермолин
― Это смотря, какие цели ставятся.
Если цели политического присутствия или воодушевления союзников или выполнения каких-то политических обязательств, о которых мы предполагали в сегодняшнем эфире, то это будет вполне достаточно.
Если ставится задача контроля территории, то ни в одной войне без начала сухопутной операции никому еще не удавалось контролировать те или иные города или районы, регионы без использования сухопутных войск.
Е. Альбац
― Министр иностранных дел Лавров говорил, что РФ будет оказывать военную помощь на то время, что будет идти наступательная операция сирийских войск. То есть сейчас должна сирийская армия Асада разворачивать наступление и РФ с воздуха будет поддерживать. При этом одновременно заявлялась задача уничтожения ИГИЛа, основные места расположения которого находятся в районе…
А. Ермолин
― Не там, где бомбят.
Г. Джемаль
― ИГИЛ не соприкасается с Асадом.
Е. Альбац
― И не очень понятно, задача уничтожения исламского халифата или варварского халифата, как говорится на государственном телевидении, как это сочетается с объектами бомбежек, которые мы наблюдаем сейчас. Вы понимаете, какую игру Россия там ведет.
А. Ермолин
― Коллеги пытались дипломатическим языком объяснить, что там происходит. Я попробую своим языком. Дело в том, что и Россия, и обязательно США ведут свою оперативную игру. У них есть специально обученные люди, которые договариваются с теми или иными группировками и вполне возможно, что есть какие-то относительно успешные разговоры с теми группами, которые имеют принадлежность к «Аль-Каиде», но в какой-то конкретной игре они могут, по крайней мере, не очень мешать борьбе с ИГИЛ. Мы не участвуем в этих оперативных играх. Мы о них можем даже не знать. И поэтому действительно был правильный аргумент, у нас есть все возможности и руки развязаны наносить удар по тем группам, которые может быть американцы и не хотели, чтобы мы наносили. А может быть наоборот хотели. Но вот мы не знаем, какая там ведется оперативная игра. Тем более территория, которая на карте закрашена зеленым, она условно контролируется кем-то, на самом деле это территория, где присутствуют разные группы, разные столкновения и оперативная обстановка каждый день может быть разной.
Е. Альбац
― Вы думаете, России придется проводить там сухопутную операцию?
А. Ермолин
― Конечно нет.
Е. Альбац
― В этом убеждены. Второго Афганистана не будет.
А. Ермолин
― Конечно. Во-первых, это дальше, у нас нет сухопутной границы. И нужны огромные мобилизационные ресурсы, чтобы перекидывать не сухопутным способом огромные воинские контингенты и собственно хотят власти или нет, но мы начинаем все-таки жить, в том числе по западным правилам. Потому что количество убитых солдат сильно влияет на стабильность политического режима в стране.
А. Баунов
― Тем более что социология показывает, что идея не очень популярна. Это не помочь своим на Украине. Там совершенно другие цифры поддержки.
Г. Джемаль
― Как говорил Козьма Прутков, если ты видишь, что на клетке с ежом написано «слон», верь глазам своим. Если ты слышишь, что бомбят ИГИЛ и видишь, что ИГИЛ не бомбят, здесь бомбят кого-то другого и цели при этом другие. То есть бомбить «Исламское государство» это такая политкорректная отмазка, против нее нельзя возразить. А когда тебе предъявляют, что ты не бомбишь «Исламское государство», то надо просто уходить тупо в несознанку и говорить, нет, мы там разбили 5 объектов, 9 и так далее. На что Кэмерон жаловался сейчас, что говорить с Россией невозможно, потому что она повторяет, что мы бомбим «Исламское государство». Мы доказываем, что нет, она говорит, нет «Исламское государство». И на этом все заходит в тупик. Но бомбят действительно реальные силы прозападные, которые реально занимаются Асадом. А «Исламское государство» особо им не занимается. Это означает, что оказывается поддержка непосредственно Асаду, второе – что поддержка была согласована с США и одобрена США.
Но они не могут сами заявить, они должны говорить, что Асад должен уйти, потому что они не могут просто противопоставить себя в лоб полутора миллиардам мусульман. Сказать, что мы за Асада. Потому что это значит, что мы против всех, против мусульман. Нет, они должны говорить, что Асад должен уйти. Он диктатор. А вот Россия тоже говорит, мы бомбим «Исламское государство», но бомбят-то они не «Исламское государство», поэтому совершенно понятно, что этот процесс обговорен. Предопределен.
Насчет наземной операции не знаю. Но иранских и ресурсов «Хезболла» там точно не хватит. Я думаю, что в наземном плане ничего не получится. Но при этом будет такая ситуация, которая сегодня статус-кво, он будет продолжаться при ухудшении общей политической атмосферы в мире. Надо еще вот что иметь в виду. «Исламское государство» конкретно это единственная сила, которая борется с курдами, а курды это абсолютно экзистенциальная угроза Турции. То есть для Турции курды это абсолютное зло. Потому что это территориальный распад, сепаратизм, это враги режима, ныне действующего. С курдами кроме турецкой армии естественно. Но турецкая армия делает заходы на иракскую территорию, а вот с сирийскими курдами, которые тоже в том же антитурецком фронте, с ними борется только «Исламское государство». Поэтому сколько бы Эрдоган ни говорил о том, что он осуждает, поддерживает коалицию через губу, но про себя он прекрасно понимает, что это его стратегический партнер.
Е. Альбац
― «Исламское государство»?
Г. Джемаль
― Да.
А. Баунов
― Известны случаи торговли нефтью между ИГИЛ и Турцией.
Г. Джемаль
― Это идет постоянно. Дело в том, что они и Асаду продают. И Багдад покупал.
А. Баунов
― Тем не менее, по поводу «Исламское государство», не «Исламское государство», ИГИЛ из Ирака пришел в Сирию в 2014 году. Он не такое старое образование. В тот и день, когда был второй российский авиаудар и все написали, что это не «Исламское государство», некоторые уточнили, кто это был. И те, кто уточнил, «Нью-Йорк таймс», например, написали, что это «Ан-Нусра».
Но «Ан-Нусра» реально, вот я могу привести пример, который я очень люблю как филолог-античник.
Есть город Маалула в 65 километрах от Дамаска. Это смешанный христианско-мусульманский город, особенность которого в том, что это единственное место на земле, где говорят на прямом потомке арамейского языка.
На котором написана часть Ветхого завета. Говорили.
Там три деревни, две чисто мусульманские, одна смешанная с христианским большинством.
Этот «Ан-Нусра» в 2013 году город этот уничтожил. И это не «Исламское государство» никакое.
Но они сожгли дома христиан, там 50 жителей осталось вместо 3 тысяч. На момент когда были битвы за Маалулу, ее отбили назад асадовские войска в декабре, два раза ее штурмовали. В сентябре и в декабре. Но вот этого уникального города, филологи всего мира рыдали, потому что умер уникальный язык. Я уж не говорю о том, что люди, памятники. Было место, где были живые носители, и это никакое не «Исламское государство». Это «Ан-Нусра», по которой мы бомбили на следующий день после встречи Путина и Обамы. Я никак не сочувствую этой «Ан-Нусре». Почему бы по ней не ударить. Чем она лучше.
Е. Альбац
― Правильно я понимаю, что там христиан практически не осталось в Сирии.
А. Баунов
― Нет, полно.
Е. Альбац
― А как…
А. Баунов
― В Дамаске.
Г. Джемаль
― Есть достаточное количество христиан, которые не входят в конфликт с ИГИЛ. И которые пользуются их покровительством. В том числе и спецы, которые работают на территории «Исламского государства», инженеры, нефтяники и так далее.
Е. Альбац
― А можете нам объяснить, откуда такая невероятная жестокость этого исламского халифата. Зачем? Устраивать страшные отрезания голов, показывать в Интернете.
Г. Джемаль
― Очень просто. В частности такфиризм, Аль-Багдади выступил и сказал, что категорически будет давить и преследовать проявления такфиризма… Тех, кто кажется нехорошим, он идет от представителей СНГ. То есть в основном разными эксцессами отличаются казахи и азербайджанцы.
А. Баунов
― Были казни, которые людьми из Лондона совершались. С чистым британским говором.
Е. Альбац
― Зачем разрушать Пальмиру?
Г. Джемаль
― Это по-моему чистый вброс такой…
А. Баунов
― Да ничего не вброс.
Е. Альбац
― Там же разрушены просто…
Г. Джемаль
― Во-первых, неизвестно кем. Вот я напомню, что при Асаде жителям Сирии Пальмиру было запрещено посещать.
А. Баунов
― Да бросьте, я там в 2011 году был, там было полно граждан Сирии и в автомобиле за рулем у меня был гражданин Сирии.
Г. Джемаль
― 2011 год уже начало других событий.
А. Баунов
― Каких других событий. Это была совершенно мирная спокойная страна. Мы объездили всю страну на автомобиле. Ни одного блокпоста не было.
Г. Джемаль
― В Пальмиру, конечно, заехали как турист. А вот гражданам Сирии еще до начала гражданской войны туда было не попасть. Или, по крайней мере, попасть на каких-то особых условиях.
А. Баунов
― Там были ограничения в передвижении действительно. Но не тотальные.
Г. Джемаль
― А сейчас там нет таких ограничений. И стоит там все. Многое, что было уничтожено, уничтожено асадовской армией.
А. Баунов
― Да нет.
Г. Джемаль
― Да. Бомбежками и боями, которые шли за Пальмиру.
А. Баунов
― Там все было совершенно очевидно.
Е. Альбац
― Саша, а ваш объяснение. Зачем такая жестокость со стороны «Исламского государства».
А. Баунов
― Я думаю, что технология привлечения самых радикальных сторонников. Идет конкуренция в мире радикального исламизма такого воинственного. Вот почему сражается не только «Исламское государство» с Асадом или с курдами, но и с группами, связанными с «Аль-Каидой». Им нужно, в том числе переманить сторонников. Показать, кто круче. Кто на все готов ради идеи.
Кроме того, мы должны понимать, что все проекты ультратрадиционалистские это же никакая не традиция. Это как Энтео, это выдумка, это из головы.
Это приходит некоторая интеллигенция, часто вообще в Лондоне воспитанная или в Париже и говорит: ислам разложился под западным влиянием, культуры слишком много, многовековые традиции, давайте мы сейчас вернем чистоту. И начинают выдумывать.
Что у Энтео христианские работы Сидура вдруг оказываются богохульными, и у этих ребят оказываются собственные мусульманские традиции вдруг богохульством. А как продемонстрировать, что ты более крутой мусульманин, чем все мусульмане вокруг.
Г. Джемаль
― Александр, то, что вы говорите, извините, это реконструкция. Реконструкция ваша того, как должны по вашей идее мыслить представители «Исламского государства». Уверяю вас, что это не совсем так.
Проблема в том, что там просто нет жесткой вертикали власти. В достаточной степени определенные группировки на территориях они действуют более-менее независимо и как я уже сказал, особые эксцессы совершаются выходцами из СНГ. Причем наименее исламизированными республиками. Казахстаном и Азербайджаном.
А. Баунов
― Вот именно потому, что это не традиция…
Г. Джемаль
― Сейчас с ними ведется борьба. В частности очень многие азербайджанцы просто были казнены за то, что проявили такие эксцессы и повели себя как ультраэкстремисты.
А. Баунов
― То, что с ИГ доносится до меня по всяким экспертным каналам, в том числе кроме элементов мести, мы мстим на наших родственников, погибших во время гражданской войны, кроме антизападничества, которое такая же вдохновляющая сила на Ближнем Востоке, как и например, в России, не меньше, есть еще довольно…
У «Исламского государства» ведь большевистский подход. Они довольно успешно демонстрируют борьбу с коррупцией и перераспределение от богатых к бедным. Про Ракку мне рассказывали, там частные поставщики электричества всегда были. Это генераторы, которыми владеют частные лица. Вот пришел ИГ и обязал всех подавать электричество круглосуточно по фиксированной цене. А иначе сами знаете, что бывает. Кроме того, и коррумпированный чиновник – казнь. То есть все-таки у не очень грамотного населения такие большевистские подходы встречают одобрение.
Г. Джемаль
― Даже у грамотного.
Е. Альбац
― Я хочу все-таки спросить про то, вот если эта ситуация затянется и участие России в конфликте, какие все-таки это может риски создать у нас дома. Представьте себе, что бы ни делали, но все равно в Интернете будут идти сообщения. ВВС России разбомбили суннитов или братьев суннитов и так далее. Как это может отразиться…
Г. Джемаль
― Главный риск идет от внутренних силовых структур, которые могут, оценив, что массовая поддержка участия в Сирии недостаточно высока и нужно дать стимул гражданскому населению в лице непосредственно угрозы, которая касается его шкуры. По образцу 1999 года.
Е. Альбац
― То есть третья чеченская.
Г. Джемаль
― Имеется в виду дома в Москве и так далее. Чтобы люди сразу поняли, что воевать в Сирии надо.
Е. Альбац
― Толь, вы были и в Ингушетии, и в Чечне. Вот можно ожидать, что на бомбежки в Сирии поднимутся российские мусульмане.
А. Ермолин
― Я не думаю. Я думаю, нам скорее надо думать о том, как перекрывать границу с Таджикистаном и внимательно следить за тем, что будет происходить в северных провинциях Афганистана, то есть если «Исламское государство» начнет каким-то образом отвечать, то мне кажется, «правильнее» будет ждать ответа оттуда.
Е. Альбац
― Саша.
А. Баунов
― Мне кажется, вообще с радикалами этого разбора договориться очень трудно. То есть с ними невозможно договориться.
Мы не трогаем вас, а вы не трогаете нас. Пожалуйста, косовский албанец, который расстрелял американских военнослужащих. После того как американцы фактически обеспечили выход Сербии из Косово и независимость. И так далее. И сколько раз такое было. В конце концов, Саудовская Аравия традиционный союзник и посмотрите на ущерб, который наносится американцам. В первую очередь за ним те же саудовские фронды стоят. И кто вообще сидел в самолетах 11 сентября. Саудиты. Поэтому такие договорные отношения неофициальные, не прямые контакты, мы вас не трогаем, а вы к нам не приходите, это вряд ли сработает. Риск, конечно терактов есть. Но мы уже враги для них. Они уже до того, как мы туда пришли, этот псевдохалифат уже заявил, что Россия враг. Просто потому что она Асаду помогает. Да и вообще.
