Три года плена. В Сирии освобождён россиянин Константин Журавлёв

Источник:
http://www.aif.ru/society/people/tri_goda_plena_v_sirii_osvobozhden_rossiyanin_konstantin_zhuravlev



"Российский путешественник и блогер Константин Журавлёв, оказавшийся в руках одной из группировок сирийских боевиков в 2013 году, вернулся на родину. Об этом сообщает ТАСС со ссылкой на Центр общественных связей (ЦОС) ФСБ России.

«На территорию Российской Федерации возвращён гражданин России Журавлёв Константин Владимирович, 1981 года рождения, который, путешествуя по миру, в октябре 2013 года был захвачен на севере Сирии одним из вооружённых формирований и насильно удерживался на протяжении трёх лет», — говорится в заявлении ФСБ.

Как сообщается, после произведённых ФСБ необходимых процессуальных действий с участием Журавлёва, он встретился с семьей.

Выпускник Томского государственного университета систем управления и радиоэлектроники Константин Журавлев оставил работу программиста ради увлечения путешествиями.

О своих приключениях он рассказывал в видеоблоге. Посетив в течение двух лет около 40 стран, Журавлев решил испытать себя путешествием по пустыне Сахара.

В сентябре 2013 года Константин Журавлев придумал проект «Наедине с пустыней», в рамках которого собирался 21 день прожить «в абсолютном одиночестве, будучи с завязанными глазами, закрытыми ушами, молча, в пустыне Сахара, в западной части Египта».

27 сентября 2013 года путешественник снял последний видеоролик в турецком городе Орду. 2 октября искатель приключений, двигавшийся на велосипеде, отправился в сторону сирийско-турецкой границы.

О том, что в стране идёт гражданская война, Журавлёв знал, но, очевидно, полагал, что ему удастся избежать попадания в «горячую точку».

Однако в районе Алеппо он был схвачен боевиками группировки «Лива ат-Таухид», объявившей его шпионом.

Несмотря на то, что до начала операции ВКС России в Сирии было ещё два года, боевики сняли видеоролик, в котором показали документы путешественника и объявили, что Журавлёв является шпионом из России, работающим на спецслужбы РФ и Башара Асада.

К боевикам обратились друзья Журавлёва. Они пытались объяснить, что он обычный турист.

Ответ, размещённый в соцсети, оказался неожиданно логичным: «Что это за туризм в стране, в которой происходят ожесточённые сражения и народ которой убивают, похищают и выгоняют из родных мест?».

Боевики обещали передать дело Журавлёва «на рассмотрение справедливого исламского правосудия».

Российский МИД подтвердил пленение Константина Журавлёва, отметив при этом: «К сожалению, К. В. Журавлёв проигнорировал неоднократно публиковавшиеся рекомендации МИД гражданам Российской Федерации воздержаться от посещения охваченной внутренним вооружённым конфликтом Сирии».

Разумеется, это не означало, что Россия не предпринимала мер по освобождению своего гражданина. Но задача эта оказалась крайне непростой.
19 октября 2013 года боевики впервые предъявили фото Журавлёва в плену. Благодаря этому стало понятно, что он действительно жив.

Дальше были долгие месяцы переговоров по официальным и неофициальным каналам. Иногда Журавлёву позволяли связаться с родными, но эти случаи были крайне редкими. Затем стало известно, что российского пленника передали в руки другой группировки боевиков.

Информации о путешественнике становилось всё меньше: лишь через некоторые источники доходили сведения, что он жив, но проверить их не представлялось возможным.

Как всё-таки удалось освободить Журавлева, пока неизвестно. Источники в спецслужбах лаконично говорят: удалось почти невероятное.
По всей видимости, подробности появятся позднее, если их обнародование вообще будет возможным.

Пока же ФСБ распространила короткий видеоролик встречи освобождённого путешественника с матерью. На нём Константин в том же свитере, в котором три года назад боевики фотографировали его в качестве «шпиона».

О своих злоключениях Журавлёв теперь сможет написать целую книгу. Если, конечно, у него появится желание вспоминать всё то, что пришлось пережить.
"


Старый материал "Медузы" уточняет то,что не упоминает "Аиф":


"Переговорщики и шариатский суд

В 20-х числах октября 2013 года к освобождению Журавлева подключился Олег Мельников из движения «Альтернатива» — общественной организации, которая вызволяет людей из рабства (как правило, с кирпичных заводов в Дагестане). Всего им, как утверждает Мельников, удалось освободить из плена около 200 человек по всей России.

Используя свои контакты, Мельников смог найти «сирийских дагестанцев». Они связали его с руководством группировки «Лива ат-Таухид».

В первые дни переговоров боевики требовали, чтобы родственники и друзья Журавлева вышли в Москве на пикеты против войны в Сирии, МИДа и Владимира Путина. Никто не вышел. Мельников спрашивал у родственников и друзей, почему они отказались выполнить это требование. Ему ответили: «Да вы что, нас же посадят, мы в России».

Ближе к ноябрю Мельников через те же дагестанские связи договорился с лидером группировки «Лива ат-Таухид» Абделем Кадером Салехом о том, что в Сирию прилетят двое правоверных мусульман, которые выступят на шариатском суде по Журавлеву — подтвердят, что он не шпион, и поручатся за него.


13 ноября 2013 года двое людей из Дагестана и один сопровождающий их москвич прибыли в турецкий Газиантеп — город на границе с Сирией, «новую Касабланку» — транзитный пункт и для боевиков, и для беженцев. «Зашли в Сирию, границы там нет, дорога, вышка, а дальше просто идешь», — рассказывает мне один из участников этой поездки. Они добрались до села в четырех километрах от Алеппо. Однако связь с боевиками из «Лива ат-Таухид» внезапно оборвалась.

И все же дагестанские и чеченские боевики, воюющие за сирийскую оппозицию, смогли свести «послов» из России с группировкой. Оказалось, что в день их приезда сирийская авиация нанесла по базе боевиков авиаудар, в результате которого погиб лидер группировки — именно с ним Мельников вел переговоры. «Послам» предложили выйти на связь позднее, когда появится новый руководитель. Показывать живого Константина Журавлева в Алеппо им отказались: «Вы отсканируете место, и прилетит российский спецназ».

(...)

Ранней весной 2014 года к освобождению Журавлева привлекли знающего арабский сирийца Муиза Абу Алдждаила, бывшего сотрудника сирийских спецслужб, ставшего оппозиционером и эмигрировавшего из страны. В Москве он к тому времени жил уже 11 лет, работал в организации помощи беженцам «Гражданское содействие» и собирался открыть в подмосковном Ногинске школу для детей сирийских беженцев.

Абу Алдждаил смог отыскать в Турции знакомого из Алеппо (города, в котором держали Журавлева). Его звали Джамаль, он тоже был оппозиционером, но воевать не захотел и уехал. У него осталось в городе много знакомых, в том числе, в группировке «Лива ат-Таухид». Абу Алдждаил рассказал ему, что не поддерживает Асада, но симпатизирует Свободной сирийской армии. Через несколько дней общения по скайпу Джамаль пообещал Муизу, что с ним на фейсбуке свяжутся люди из группировки.

В начале апреля на фейсбуке ему написал Абу Мухаммад, второй человек в «Лива ат-Таухид»: «Салам! Какие у вас предложения?»

Абу Алдждаил вновь рассказал о себе, о своем отношении к войне в Сирии. Боевики попросили его рассказать о Константине. Муиз скинул им видеоролики и фотографии из путешествий.

Боевик признался, что видится с Журавлевым каждый день и считает его «очень добрым человеком». Он пообещал поговорить с новым лидером группировки — неким Мударом. Через неделю лидер боевиков сам связался с Абу Алдждаилом. Мудар сразу отказался от денежного выкупа и предложил обменять Константина на женщин, находящихся в плену у правительственных сил в Дамаске. Абу Алдждаил попросил прислать видео, подтверждающее, что Журавлев жив. 11 апреля 2014 года из группировки ему написали: «Салам, брат! Что ему сказать на видео? Как снимать видео? С каким настроением? Хотите, чтобы он говорил, как мы его арестовали?»

Через несколько дней исламисты прислали видеозапись (это произошло через два месяца после прощального разговора Журавлева с родителями). На ней Константин сидит в хорошо освещенной комнате за столом и мнет в руках свой паспорт. Он представляется, рассказывает, что ехал в Сахару, говорит, что три с половиной года назад был в Сирии и хотел вернуться в страну, чтобы «принять боль, которую испытывают во время войны». «И, когда я направлялся в Египет, у меня было огромное желание проехать именно через Сирию в три-четыре дня, — говорит он. — Я думал, что это не составит проблем. Когда я уезжал из Турции, мне говорили, что меня арестуют. Я с таким легкомыслием проехал — и в первый же день меня арестовали. Это было шесть с половиной месяцев назад. Со мной хорошо обращаются. Но вы понимаете, что каждый человек хочет свободы, хочет быть свободным. Шесть месяцев — это большой срок. Ни за что. Я не вор, я не убийца, я не солдат. Мне хотелось бы стать свободным. Мне хотелось, чтобы наше российское — мое — правительство, правительство России, заботилось не только о стране в целом, но и о каждом гражданине своей страны».

«На тот момент казалось, что это несложно будет сделать, потому что женщины [которых хотели обменять на Константина Журавлева] эти, по сути, не совершали никакого преступления, просто были женами тех, кто ушел воевать против режима. Мы написали и передали письменно это предложение в МИД и в посольство Сирии в Москве», — говорит Олег Мельников из движения «Альтернатива». В посольстве Сирии потребовали поименный список пленных женщин. МИД, по словам Мельникова, не ответил ничего.

Муиз Абу Алдждаил сообщил исламистам о требовании посольства и предложил по случаю 6 мая (в Сирии празднуется День мученика) отпустить Журавлева. 30 апреля 2014 года ему пришел ответ: «Мы хотим наших женщин-заложниц у Асада. Они живут в плохих условиях. Мы понимаем, что это сложный вопрос. Мы верим вам, что вы честный человек, но мы не верим фашистскому режиму Асада. Не можем дать имена женщин. 1) Нет разницы между одной и другой женщиной. Все они наши сестры. 2) Если мы дадим имена-фамилии женщин, то нет гарантий, что именно их не убьют. 3) В праздник 6 мая каждый год освобождают людей из тюрем, пусть они выпустят женщин из тюрем, тогда мы выпустим Константина».

Женщин не отпустили. Несколько месяцев от группировки не было никаких вестей. Мельников тем временем уехал на семь месяцев в Донбасс, где стал членом комиссии по делам военнопленных в ДНР.

В августе 2014 года Абу Алдждаил написал группировке: «Если что случилось, если Константин умер, то скажите — скажу всем, что умер». 5 сентября 2014 ему ответили: «К сожалению, Константин уже не у нас, брат». Выяснилось, что его забрал «Исламский фронт» — объединение всех исламистских группировок Свободной сирийской армии. Через Абу Мухаммада (группировка «Лива ат-Тахуид») «Исламский фронт» передал новые требования: Журавлева можно обменять на полковника, находящегося в плену в Дамаске.

Олег Мельников и Муиз Абу Алдждаил передали и эту просьбу в МИД и посольство Сирии в Москве.

«Страна бросила своего, и это не ощущение, — говорит Мельников. — Мы отсылали письма в МИД, звонили, мать передавала им письма про женщин и полковника. Что отвечал нам МИД, единственная инстанция, которая может щелчком пальца повлиять на это? „Мы делаем все возможное для его скорейшего возвращения“. Казалось бы, очень просто договориться с Асадом. Он пойдет на все что угодно, чтобы угодить России. Но все это закончилось ничем».

Официальный МИД раз в несколько месяцев сообщает, что «решает вопрос»: «мы находимся в плотном контакте с официальными властями Сирии и сирийской оппозицией, обращаемся к международным и региональным партнерам, имеющим влияние на отряды вооруженной сирийской оппозиции» (февраль 2015), «предпринимаем активные усилия по его освобождению и возвращению на Родину» (ноябрь 2014), «необходимые меры с целью сохранения жизни и здоровья и освобождения Журавлева МИД России приняты» (август 2014), «мы активно занимаемся этим, вопрос достаточно сложный» (февраль 2014 года).

В середине декабря 2014 года Надежда Журавлева искала журналиста, который смог бы задать вопрос о ее сыне на ежегодной пресс-конференции Путина. Найти такого не удалось — и она сама записала видеообращение к президенту.

Стоя рядом с новогодними гирляндами, Журавлева коротко рассказывает биографию сына.

«Всюду Константин представлял простого русского парня, искреннего, улыбчивого, человека с добрым сердцем и открытой душой, — говорит она. — Во всех странах Костя общался с обычными людьми, они рассказывали друг другу о своей стране, пели песни, даже русскую „Катюшу“ исполняли.

В своих фотографиях Костя показывает красоту нашей планеты, обычных людей, говорит о том, что все мы — разные, но у нас один дом — на единственной зеленой планете. Другой такой нет. Ее нужно защищать. Сейчас наш сын в большой опасности.

Владимир Владимирович, мы верим в то, что вы можете помочь нашему сыну вернуться домой, в Россию. Я видела на телеэкране казнь американских журналистов, я видела казнь британского 50-летнего путешественника, слышала о Сергее Горбунове. Мне страшно за жизнь моего сына. Я со страхом слежу за информацией из Сирии. Пока Костя жив, я прошу вас, я умоляю вас, помогите моему сыну вернуться домой».

Президент России Владимир Путин не ответил матери Константина и ни разу публично не выступал по поводу российского заложника. «Мне не обидно, что он не отреагировал, нет, — говорит Надежда Журавлева. — Наши письма в Администрацию президента пересылали всегда в МИД, указывали, что МИД даст ответ».

«Как МИД занимается освобождением Константина, нам не говорят», — сказал мне друг семьи Журавлевых и путешественник Евгенией Ковалевский.

В конце декабря 2014 года Надежда Журавлева поехала из Томска в Москву. «Мы рассказали в МИДе, что нам предложен обмен на одного человека (имеется в виду полковник сирийской оппозиции — прим. „Медузы“), — рассказывает Журавлева. — Этот вопрос мы обговорили. Мы сходили вместе с представителями консульского отдела МИДа в посольство в Сирии в Москве. Фамилию этого полковника пообещали передать в Дамаск. Но обмена так и не вышло. Но хочется верить, что они что-то делают, конкретно — не знаю, что, они не говорят». «Несколько раз говорилось про обмен заложниками, но это не увенчалось успехом, — добавляет Евгений Ковалевский. — Сейчас МИД говорит нам, что находится в процессе вызволения, и не стоит общаться с прессой и будоражить [ситуацию] вокруг Кости».

В последний раз Журавлева разговаривала с МИДом в середине июня 2015 года. Ответ был тот же: «Вопрос решается».

В начале 2015 года Абу Алдждаилу написал его источник в «Лива Ат-Таухид» Абу Мухаммад; через него приходила вся информации о жизни Журавлева в плену. Абу Мухаммад сообщил: «Сирию мы потеряли, здесь все хуже и хуже, я уезжаю за границу».

Под «хуже и хуже» он, скорее всего, имел в виду, с одной стороны, наступление «Исламского государства» (оно захватывает все большие территории, у него все больше последователей, боевики готовятся к окончательному захвату Алеппо, в котором содержался российский заложник), а с другой стороны то, что сирийские территории ежедневно бомбят силы Международной коалиции (в среднем они наносят 30 авиударов в день). При этом члены многих исламистских группировок, входивших в Свободную сирийскую армию и «Исламский фронт», бежали из страны или присоединились к ИГ.

"
___________________________________________________________________________

...С книгой идея ужасно хорошая.

Произведение - если у человека есть хоть малейшая капелька таланта(а она у него, скорее всего, есть, стихи ведь он писал в плену) было бы бестселлером покруче "Ешь, молись, люби", даже если рассматривать только праздно-развлекательный аспект вопроса, исключая политический, духовный, гуманистический аспекты.

Даже обычные путешествия и тревелоги по безопасным местам популярны и востребованы читатлями- что уж говорить о Сирии.

Сама ситуация,пережитая автором, трансцендентирует его или её личность и придает произведению больший вес.

В конце концов, даже по общему мнению откровенно "плохо" написанная книга "Белая масаи" - реальная автобиографическая история про швейцарскую девушку Коринну, потерявшую голову на почве внезапной страсти к масайскому юноше-воину и три года пытавшейся свыкнуться с его образом жизни и обычаями, родившей от него ребенка и переболевшей малярией, а потом не выдержавшей тягот и культурных различий и вернувшейся на родину - была очень популярна несколько лет назад на Западе и по ней даже сделали фильм.
Такая вот "НеДейнерис" - ИРЛ не выдержавшая жизни с любимым "Дрого".

Такие книги ценны, даже если художественный аспект слаб - тут я сторонница содержания(как и в Рэндовском случае) - важно,чтобы переживание автора и его эмоциональный и социосенсорный опыт достигли сердца читателя и могли его зажечь. Не обязательно даже,чтобы это было "красиво".

В пустыне постись. В безмолвии молись. Никого не боись.


Имеет смысл написать книгу о сирийском паломничестве - она важна не только нам.
Нужно,чтобы человек подлинно глобального видения рассказал о ситуации со своей точки зрения.
Книгу нужно перевести на английский, французский, немецкий, итальянский, испанский, португальский, шведский, финский, эсперанто, китайский, тибетский, хинди, корейский, вьетнамский, арабский, японский языки.

Отредактировать. Издать. Раскрутить. Донести это послание... если оно бы было написано.

Художественная литература - даже и основанная на реальных событиях - мало что меняет в мире и способна изменить только мир наших переживаний - мир материальный же меняется лишь организованной и грамотно построенной деятельностью людей, - но в конце концов, должна быть внутренняя альтернатива тому политическому потоку, который разрывает земное бытие людей на части сейчас.


Очень хотеть книгу:)
И фильм.


Иначе огромный пласт всего плохого и всего хорошего, всего светлого и тёмного, всего осмысленного и дикого пройдёт мимо с ещё одной маленькой малоизвестной жизнью....Информация штука тоже,эфемерная конечно, но с человеческой точки зрения такие вещи и такие истории лучше хранить, воспроизводить для поколений будущего и беречь.


Аксолотли заранее одобряют и благословляют идею написания книги:)))
\|/___________\|/_(*____*)_\|/(___________\|/

Объективистские вопросы. Полилогизм-2. Влияние полилогизма на политизацию философии.

Хотя полилогизм, как принятая коллективистскими политиками идейная установка, порождая методологическую привилегированность различных областей знания, косвенно влияет на самые разные области гуманитарного и точного знания, часто оказывая негативное воздействие на коммуникативные мосты между наукой, философией и публичным пространством, она редко выявляется как таковая.

Когда сталкиваешься с проявлениями политической поляризации в биологии, социологии, экономике, антропологии, этологии, психологии, философии - это поначалу кажется просто отвлеченной терминологической,организационной или методолгической добросовестностью, педантизмом или просто ормой борьбы за более точное отражение истины на языковом уровне.
На политику внимания по наивности не обращаешь, она кажется бессильной,не имеющей в области "чистого доказательного знания" никакого влияния.

Помню, когда я ещё в "эзотерический" период моей жизни, читала воспоминания Кастанеды в одной из его последних книг "Активная сторона бесконечности",то моё внимание зацепило - хотя и на очень наивном уровне - одно из событий в "антропологической тусовке", которое он уомянул.

"Когда я познакомился с доном Хуаном, я был очень прилежным студентом-антропологом и хотел начать свою антропологическую карьеру, опубликовав как можно больше материалов. Мне обязательно нужно было вскарабкаться вверх по академической лестнице, а для этого, по моим расчетам, не могло быть лучшего старта, чем собирание данных по использованию лекарственных растений индейцами юго-запада США.

Сначала я попросил одного профессора антропологии, работавшего в этой области, чтобы он что-нибудь посоветовал мне по поводу моего проекта. Он был выдающимся этнологом и опубликовал в конце тридцатых и начале сороковых годов много работ об индейцах Калифорнии и Соноры (Мексика). Он терпеливо выслушал мой план. Идея заключалась в том, чтобы написать статью, озаглавить ее «Этноботанические данные» и опубликовать в одном журнале, посвященном исключительно антропологическим проблемам юго-запада Соединенных Штатов.

Я предполагал собрать лекарственные растения, привезти их образцы в Ботанический сад Университета Калифорнии в Лос-Анджелесе, где точно определят их виды, а затем описать, как и для чего индейцы Юго-запада употребляют их. Я уже представлял себе тысячи гербарных листов. В туманном будущем вырисовывалось даже издание небольшой энциклопедии по данной теме.

Профессор снисходительно улыбнулся:

— Не хотелось бы охлаждать ваш энтузиазм, — сказал он усталым голосом, — но я не могу не отозваться о вашем усердии в негативном смысле. Усердие в антропологии приветствуется, но оно должно быть направлено в нужное русло. Мы все еще переживаем золотой век антропологии. Я имел счастье учиться у Альфреда Крёбера и Роберта Лоуи, двух столпов общественных наук. Я не посрамил их доверия.

Я по-прежнему считаю антропологию фундаментальной дисциплиной. Все остальные дисциплины должны ответвляться от антропологии. Вся область истории, например, должна называться «исторической антропологией», а область философии — «философской антропологией». Человек должен быть мерой всего. Поэтому антропология, наука о человеке, должна быть ядром любой другой дисциплины. Когда-нибудь так и будет.

Я смотрел на него в полном изумлении. Это был, насколько я его знал, тихий, добродушный, старый профессор, который недавно перенес инфаркт. Кажется, я затронул в нем больную струну.

— Не думаете ли вы, что вам следует уделять больше внимания теоретическим занятиям? — продолжал он между тем. — Вместо того чтобы заниматься полевой работой, не лучше ли было бы вам всерьез позаниматься лингвистикой? У нас на кафедре работает один из наиболее выдающихся лингвистов мира! На вашем месте я бы сидел у его ног и ловил бы каждое слово, исходящее из его уст.

Кроме того, у нас есть выдающийся авторитет в области сравнительного религиоведения. Есть самые компетентные антропологи, которые создали труды о системах родства в культурах всего мира — с точки зрения лингвистики и с точки зрения познания. Вам надо иметь солидную теоретическую подготовку. Думать, что вы можете заниматься полевой работой уже сейчас, — это непростительное легкомыслие. Погрузитесь в книги, молодой человек. Вот вам мой совет.

Я упрямо отправился со своим предложением к другому профессору, более молодому. Но и он мне не помог, а открыто высмеял меня. Он сказал, что статья, которую я задумал, — это комикс о Микки Маусе. Даже с натяжкой нельзя считать это антропологией.

— Сегодня антропологи, — сказал он «профессорским» тоном, — озабочены более злободневными проблемами. Представители медицинских и фармацевтических наук уже произвели бесчисленные исследования всех существующих лекарственных растений мира. Здесь уже обглоданы все кости. Предлагаемое вами собирание данных было бы уместно в начале девятнадцатого века. Но с тех пор прошло почти двести лет. Знаете ли, существует такая вещь, как прогресс.

Затем он дал мне определение и истолкование прогресса и его совершенствования как двух философских категорий, которые, по его мнению, более всего применимы к антропологии.

— Антропология — это единственная наука, — продолжал он, — которая четко обосновывает концепцию совершенствования и прогресса. Слава богу, что в тумане цинизма нашего времени все еще светит луч надежды.

Только антропология может продемонстрировать действительное развитие культуры и общественной организации. Только антропологи могут доказать человечеству без тени сомнения наличие прогресса в человеческом знании. Культура развивается, и только антропологи могут продемонстрировать образцы обществ, соответствующих определенным звеньям в цепи прогресса и совершенствования. Вот что такое антропология!

Не какая-то там ваша жалкая полевая работа, которая и не полевая работа вовсе, а просто мастурбация.

Это был сокрушительный удар. Хватаясь за последнюю соломинку, я поехал в Аризону, чтобы поговорить с антропологами, которые проводили там настоящую полевую работу. К тому времени я уже был готов к тому, чтобы отказаться от своей идеи. Я понял, что пытались мне внушить эти два профессора. И я был с ними полностью согласен! Мое стремление заниматься полевой работой было, конечно, просто ребяческим. И все-таки как хорошо было бы размять ноги в поле! Нельзя же заниматься наукой только в библиотеке."

Когда я первый раз читала первый отрывок, мне кастандовская ирония показалась очень неприятной. Его первый профессор, казалось мне, страстный и преданный поиску научной Истины человек. Разве можно этому удивдяться? совершенно нрмально ведь стремление пересмотреть отжившие уже представления об иерархии человеческого знания.

Перечитвая сейчас, я вижу совсем другое. Я вижу длительный, растянутый о времени процесс производства, освоения и обмена представленими, на который накладывается личная жажда власти, влияния, значимости - но истина или новые данные в проессе - чуть ли ни случайные,второстепенные "гости" в этом почти насквозь силовом и сетевом пространстве, где громадное значение имеют связи, влияние, власть и ресурсы.

В стареньком профессоре играла кровь и древняя жажда власти, жажда централизации собственного знания и разделения других областей, желание собрать их иерархически вокруг собственного центра. А отнюдь не желание соразмерить знание как целое с мерами человеческой деятельности.
Именно это и вызвало кастанедовское ехидство - он был чувствителен к вопросам такого "чувства собственной значимости" человека и всю жизнь считал его врагом человека знания, врагом любого джняшки

Полилогизм, особенно подхваченный современными леворадикальными борцами за собственное - порой очень специфическое - понимание "социальной справедливости" - как минимум явление неоднозначное, а очень вероятно,что и более близое к негативному.

В самом процессе "разбора природы" и нашего собственного знания о ней на мелкие части, тщательного анализа, доводимого до ранее недоступных пределов - ничго дурного нет. Это как раз основа развития наших представлений о мире.
Но тот род агрессивной деконструкции - даже "кретивной деструкии" знания - который предлагает современная леворадикальная полилогистская мысль - приводит к очень неприятным для диалогической консолидации общества последствиям.

Я хочу привести цитату из сборника работ философа В.К. Шохина "Индийская философия", где в предисловии автор описывает, как он столкнулся с методологически для его целей неприемлемой тенденцией в современном философском осмыслении культурных различий, которая выглядит - в моём понимании- как отчётливое "эхо" идеологической деятельности полилогистов - хотя Шохин не видит в этом причину,а рассматривает только то следствие, которое на его собственную сферу профессиональной деятельности она произвела.
Ситуация дошла до такой крайности,что Шохин встаёт на активную,аргументированную защиту универсалий.


"Большинство философов-компаративистов, которые работали с 1950-ые по 1980-ые годы, представляли индийскую философию некоторым принципиальным антиподом европейской.
Последняя в своём существе светская, индийская - религиозная, европейское философствование - теоретическое, индийское - духовно-практическое, для первого характерен рационализм, для второго - мистицизм, первое реализуется в дискурсе, второе - в интуициях,первую философию можно охарактеризовать как экстравертную, обращенную к познанию внешнего мира, вторую - как интровертную, обращенную к познанию мира внутреннего, обучение первой предполагает только соответствующее профессиональное образование, овладение второй - ещё и йогическую практику.

В числе сторонников этой дуалистической схемы иожно назвать американских культурологов Ч.Мура, Э.Бартта, У.Хокинга, У.Шелдона, В.Хааса и индийских - Свами Прабхавананду, Свами Никхилананду, С.Радхакришнана, П.Раджу, П.Рао, Т.Махадэвана, Р. Чодхури,С.Саксену, Н.Синху и других. В числе последних мы имеем и идеологов неоиндуизма, для которых только что обрисованная схема служила сильным аргументом в пользу необходимости обратить западного интеллектуала(которому надо было помочь выйти на "настоящие ценности", в его духовной традиции якобы отсуствовавшие). В настоящее время подобный полярный схематизм стал уже менее поплярен,но отнюдь не превратился ещё в достояние истории. В более обтекаемой форме он выражается в беждениях, что илософия в индии - не тольо система умозрений, сколько определённый "образ жизни", направленный на достижение "освобождения", а потому и сам объект понятия "философия" в Индии, имеет существенно иное, нежели в Европе, содржательное наполнение.

Такой поход отнюдь не ограничивается индийским материалом.


Достаточно вспомнить идею "китайской филосоии", "арабской философии", "латиноамериканской филосоии", "русской философии" - к которым считаются неприменимыми критерии философии европейской"

Со второй половины 1980-ых годов в сравнительной философии артикулируется новая позиция -по мнению её сторонников, от общего универсального понятия философия следует вообще отказаться.

Границы между философией и другими познавательными областями в современной европейской культуре считаются весьма условными, подвижными, по крайней мере размытыми. Они соблюдаются лишь на формальном, институциональном уровне - благодаря наличию философских факультетов в университетах или институтов философских исследований.
Размытыми они были и в прошлом, поскольку никогда не существовало единого,унифицированного понимания философии.

Следовательно, навязывать это понятие как универсальную категорию ещё и нееропейским народам - значит совершать над их сознанием насилие, неоправданное применительно к истории и самой европейской культуры.

Таково мнение весьма авторитетных Н.Смарта, Дж.Ларсона, или Хадзиме Накамуры, который вообще предложил заменить категорию "философия" понятием "глубоко фундированной межкультурной познавательной антропологии"

В результате этого "нового подхода" могут быть сняты пограничные столбы между философией,с одной стороны - и религией, литературой, искусством, правом, наукой и прочими "познавательными направлениями" - с другой.


Нетрудно заметить, что, стань мы на любую из этих позиций сравнительной илософии, "первые философы Индии" окажутся без родовых признаков философов.

Приняв дискретную картину разнородных "философских организмов"(очень напоминающих картину дискретных цивилизацией в историософии О.Шпенглера или А.Тойнби), мы лишаемся шансов видеть в "индийской филосоии" вид общего рода "философия", а согласившись с отказом от универсальной категории "философия", мы отказываемся от самого родового единства, по отношению к которому "индийская философия" была бы видом.

Однако обе эти позиции вполне доступны для критики - в первом случае логической, во втором - исторической, несмотря на содержащиеся в каждой из них элементы истины.


Элемент истины в дискретной картине философских миров состоит в том, что философские традиции различных историко-культурных регионов обладают специфическими чертами, отражают разные типы религиозных мировоззрений, связаны с особенностями "духа народа" и "духа времени", с нетождествнностью менталитетов.

Однако с логической точки зрения, эта дискретная картина, в которой "индийская философия", "китайская философия", "арабо-мусульманская философия" и прочие сопоставляются с "европейской философией", будучи феноменами, типологически от неё отличными, сопоставима с утверждением,что существуют различные типы треугольников: треугольные, прямоугольные и круглые.


Или, по-другому, они оказыаваются дробями с несопоставимыми знаменталями, которые невозможно сравнивать, а потому нельзя говорить и о специфике этих "философских миров", ибо спецмфика(само слово производно от латинского species - "вид", "разновидность")может иметь место тольо на фоне чего-то общего,родового, а в данном слчае утверждается лишь специфичность метров в сравнении с килограммами.


Таким образом, дискретная картина философий как демонстрация их специфичности разрушает сама себя и есть результат самообмана тех, кто её отстаивает(если,разумеется, здесь не преследуются иные, прагматические ели, к философии отношения не имеющие)


Отвержение универсальной значимости понятия "философия" логичнее, чем только что рассмотренная картина: лучше уж, конечно, утверждать, что треугольников нет вообще, чем настаивать на возможности существования треугольников круглых.

Имеются и более серьёзные основания для отрицания "общей философии": понимание философии разнится не только в различные, но и в одни и те же эпохи, и не только у разных философов, но даже у одного и того же, и не только в разных его произведениях,но даже в одном. Более того, неодинаковые способы понимания философии обнаруживаются нередко и в одном разделе одного произведения одного философа.

Например, если взять такой основоположный памятник, как "Государство" Платона, и внимательно просмотреть его шестую книгу, то обнаружится, сколь неоднозначно представляет себе философию её автор. Платон говорит здесь об осбой "философской душе" как о чем-то вполне природном и в то же время уверенно называет философию одним из ремёсел, сопоставимым со всеми остальными, т.е. считает её сферой искусства; философия нужна для преодоления телесных стремлений и аффектов,т.е. кажется, имеет сугубо духовно-практическое назначение - и одновременно характеризуется как то,что следует изучать для получения хорошего образования и частично для реализации политической карьеры; философ - это тот,кто общается с Божеством или,иначе, мистик, и вместе с тем философ - тот, чье главное ремесленное орудие - доказательства, аргументация, которая,как допустимо предположить, ри непосредственном общении с Божеством должна быть уже вполне излишней.

Если подобный плюрализм в понимании философии налицо уже у одного из первых мыслителей, кто вообще стал анализировать феномен под названием "философия", то можно представить себе размах этого плюрализма в масштабах тех двух с половиной тысячелетий философствования, которые протекли со времени написания платоновского диалога.


И тем не менее - шансы философии сохранить свои позиции в качеств универсалии человеческой культуры оказываются все же не столь безнадёжными, как то может показаться.

Удивительное дело, но при всём многообразии мнений о том,что такое философия, это многоообразие немедленно исчезает при осмыслении философами предметной структуры философии как особого рода познавательно-исследовательской деятельности.Выясняется, что с самых ранних времён, когда греки, собственно,и создавшие ,и открывшие такой феномен, как философия, анализировали её предмет, они не сомневались, что этот вид познания имеет три сферы применения: "логику", "физику" и "этику".

Об этом догадались уже первые ученики Сократа, в их числе его первый биограф Ксенофонт(ок. 450-354 до н.э), а также Аристипп Киренский(ок. 435-355 гг. до н.э) и основатели других сократический школ. А с того периода, когда руководство Академией перешло к ученику Платона, преемнику в должности схоларха - Ксенократу(395-314 гг до н.э), логика,физика и этика же были утвержден в Афинской школе как основны предметны области философии. Первые же стоики, которые были младшими современниками Ксенократа, считали эти три предметные области настолько тесно и необходимо связанными, что сравнивали их с тремя компонентами органического тела.

Греческие доксографы 2-3 веков н.э(самые известные из них - Секст Эмпирик и Диоген Лаэрций) уже классифицировали всех философов преимущественно по этим трём областям.

Логика, физика и этика в качестве обязательных предметов философского куррикулума перешли в Средневековье(в том числе и арабо-мусульманское), из него - в Новое время. Даже Кант, совершивший,как известно, "коперниканский поворот в философии" и открывший новую эпоху в философской истории, полностью их признал и счёл нужным лишь по-новому их обосновать. Таким образом, философы единодушны в том,что учение о познании,учение о сущем и учение о должном - основные предметности философии.

Небезнадёжной является и попытка определить универсальное понятие философии с точки зрения хотя бы самого общего её метода. При всём плюрализме мнений по этому поводу, нам неизвестен случай, чтобы кто-то усомнился в том,что она ассоциируется с некоторым теоретическим знанием, а философ - с теоретической деятельностью. Теоретическая же деятельность, по определению - исследовательская.

Любая же исследовательская деятельность предполагает, далее, работу с общезначимыми формами мышления - суждениями и понятиями, независимо от того, каково предметное наполнение этих форм. Поэтому любая теоретическая рефлексия преполагает критику определённых суждений и систематизацию определённых понятий. Философская же рефлексия отличается от "чисто научной" тем, что её объектами являются проблемы сущего, должного и самого познания, и соответствующие им понятийные ряды.

Таковыми были предметы и первых философов Индии"
(с.В.К. Шохин, "Индийская философия")



Этот же процесс можно живо наблюдать и в других областях , но особенно - гуманитарных и естественных как более уязвимых к политической поляризации и "эффекту Вавилонской башни"